Читать книгу - "Новый скандал в Богемии - Кэрол Нелсон Дуглас"

Годфри откашлялся:

– Но Татьяна… Она такая экстравагантная… Может, у нее ко мне есть интерес?

– А почему бы и нет? Ты весьма импозантный мужчина. Конечно же, ты отправишься завтра в замок и повидаешься с ней. Но я думаю…

Мы ждали продолжения фразы, затаив дыхание.

– Я думаю, – беззаботно повторила Ирен, отрывая стебель у пышного пурпурного ириса и вставляя цветок себе в волосы, – что тебе следует сопроводить леди Шерлок по ее делу.

– Но… – начал было Годфри, пораженный донельзя. Вся интрига с фальшивым именем Ирен строилась на том, что Годфри и я были якобы совершенно не знакомы с Ирен и Аллегрой. – Как же я объясню связь между нами?

– Тебе ничего объяснять не придется, – твердо промолвила Ирен. – Я сама поведаю мадам Татьяне, что к чему. Конечно, с присущей мне утонченностью или, вернее сказать, с утонченностью, присущей леди Шерлок.

– О да, конечно-конечно, – пробормотал ее супруг неуверенно.

Не берусь предполагать, какой оборот принял бы разговор, потому что в тот момент раздался стук в дверь, разом положивший конец нашей дискуссии.

Служанка принесла нам записку из замка. То было второе послание за день – день, когда нас ожидали такие приключения, что я взамен с удовольствием вернулась бы на еврейское кладбище и занялась осквернением могилы рабби, усмотрев в этом занятие получше.

Ирен открыла тяжелую шкатулку кремового цвета – в ней передавали личные послания королевы – и громко, с замечательной дикцией прочла короткое письмо: «Приходите немедленно! Произошло событие с ужасным смыслом. Клотильда в отчаянии. Вы должны настоять на личном свидании с королевой. Мне надлежит остаться с ней и, сделав все возможное, позаботиться о ее психическом состоянии. Когда придете, постарайтесь держаться спокойно. Никто ни о чем не должен подозревать! Аллегра».

Мы решили, что сначала Годфри должен позаботиться о цветах и подарках Татьяны. Точнее говоря, так решила Ирен: после того как мы вернулись в живописное и проклятое королевство Богемия, властное поведение стало для нее обычным делом.

– Яйцо стоит почти столько, сколько мои бриллианты от Тиффани, – сказала она, обращаясь к Годфри. – Ты должен найти для него надежное, безопасное место. Я предлагаю банк или, если не удастся, хотя бы гостиничный сейф. Затем надо разумно распорядиться этими цветочными излишествами. А мы пока отправимся во дворец. Что бы ни случилось в замке, невинный визит двух леди не вызовет большого шума. Боюсь, Годфри, – прибавила она с шутливой серьезностью, – какой бы эффект ты ни произвел, Татьяна так или иначе сумеет подпортить твою роль в этой интриге.

– Но я ничего особенного не сделал! – запротестовал Годфри. – Только следовал твоим указаниям.

– Иногда, мой дорогой, нужно думать своей головой и ради самосохранения поступать так, как подсказывает собственное чутье!

На этой ноте Ирен повернулась и вышла из комнаты. Я последовала за ней. Никогда не забуду, с какой растерянностью Годфри взирал на обильные и нежеланные дары: он выглядел куда более встревоженно, чем то приличествует цивилизованному английскому джентльмену.

К тому времени, когда мы с Ирен, уютно устроившись в карете, прибыли на Градчаны, солнце уже садилось, вызолотив каждый уголок Праги. Таверны и лавки излучали розовый свет оживившейся в сумерках торговли, когда наша карета, следуя извилистым маршрутом, начала подниматься в верхнюю часть города.

Пражский замок, раскинувшийся на холме, темнел мрачным, жутковатым силуэтом на фоне опускавшейся темно-красной занавеси заката. Стуча копытами по мостовой, лошадки довезли нас до входа, предназначенного для частных посетителей и отстоявшего довольно далеко от громадных ворот, которыми пользовалась обычная публика.

Никто не оспорил нашего желания или права повидаться с Клотильдой. Даже слуг не интересовало, что угодно королеве, а что нет. Они предпочитали выслушать того, кто управлял ее желаниями, нежели выяснять, каковы собственные стремления Клотильды.

Всю дорогу Ирен была угрюмой, и когда мы, проходя через многочисленные залы, последовали за лакеем, одетым в штаны до колен, и добрались до апартаментов королевы, моя подруга не стала веселее.

Одна из двойных дверей отворилась, и на пороге показалась Аллегра. Она была бледна.

– Ну, слава богу! – воскликнула она, широко распахивая дверь для нас с Ирен.

– Где она? – входя, спросила Ирен.

– У себя в спальне, но она нуждается в разговоре с вами. Вот уже несколько часов она плачет, ожидая вас. Боюсь, Клотильда не очень доверяет девушке моего возраста.

– Однако ты догадалась нам написать – и довольно быстро, – с одобрением заметила моя подруга.

В прихожей Ирен остановилась, чтобы оставить перчатки. Мы помогли друг другу снять шляпки. Никто из слуг не появился, чтобы принять нашу верхнюю одежду, и Ирен бесцеремонно бросила ее на кресло.

– Что тут у вас за неприятность, о которой ты писала? – спросила Ирен Аллегру.

– Быть может, ничего особенного и не случилось, но слово «неприятность» не отражает итога этих событий. Взгляните вокруг. Вы видите, чего здесь не хватает?

Ирен огляделась с быстротой и проницательностью умудренной жизнью вороны:

– Манекенов Ворта, вот чего здесь не хватает. Что, Клотильде не понравились платья?

– Как раз наоборот! Сегодня после полудня мы рассматривали новые поступления и старые, и затем…

– Затем? Аллегра, ты, конечно же, не вызвала нас в замок по какому-нибудь пустячному делу, касающемуся манекенов Ворта? Мы оставили Годфри в отеле в чрезвычайно опасном положении.

Аллегра была очаровательной, хорошо воспитанной девушкой, но, по крайней мере на четверть, ей была присуща властность, какой обладала Ирен. Моя бывшая воспитанница гордо выпрямилась и жестко ответила:

– Не могу сказать, с какой опасностью встретился Годфри, но уверена, он ее преодолеет. Что касается дела королевы, тут уж судить вам.

С этими словами она постучала в дверь, обшитую звукопоглощающей панелью, что вела в королевскую спальню, которую мы ни разу не видели.

Приглушенное «войдите» не походило на ободряющее приглашение.

Аллегра повернула ручку, выполненную в стиле рококо, и мы вошли в комнату с сияющими мраморными полами, покрытыми обюссонскими коврами. Посредине возвышалась кровать с балдахином, высокая и величественная, как церковный алтарь. Странно было видеть самопровозглашенную королеву-девственницу в окружении такой роскоши. Быть может, ирония положения еще больше печалила Клотильду.

Нет, она не возлежала на королевском ложе. Словно брошенная забытая кукла, она съежилась в шезлонге, стоявшем около пары стульев в стиле Людовика Шестнадцатого рядом с высокими окнами.

Когда королева подняла глаза, чтобы посмотреть, кто там пришел, я была поражена ее видом. В расцвете своих лет Клотильда выглядела бледным увядшим цветком. Несколько часов изводила она себя истерическим плачем, и сейчас на нее просто жалко было смотреть.